Газета «Голос Армении» пишет: «Понятие «ужин с придурком» вошло в обиход европейцев и американцев после триумфального шествия по мировым подмосткам одноименной французской пьесы и ее экранизации. Понятие «ужин с врагом», между тем, становится обыденным в армянской действительности и грозит превратиться в морально-деловую норму нашей, так сказать, дипломатии благодаря пашиняновской привычке всякий раз после встреч с Алиевым общаться с ним еще и за обеденным столом.
Вот и после последних переговоров в Сочи, когда, казалось бы, повестка была исчерпана, а переговорщики разъехались по своим резиденциям и готовились к отъезду, наш «народный варчапет» внезапно вновь заявился в компанию Путина с Алиевым и пошел с ними ужинать. От чего, надо сказать, опешили даже СМИ. Не армянские, ибо, за исключением правительственной съемочной группы, других отечественных журналистов Никол в Сочи не повез. И скорее всего, сделано это было специально, дабы избежать огласки деталей встречи, включая ее гастрономический график. Не удалось.
К примеру, корреспондент российской газеты «Ъ» закончил свою заметку о сочинском саммите таким вот пассажем: «Но интересно, что после всего, уже считай что в ночи, они втроем еще и поужинали. То есть Никол Пашинян и Ильхам Алиев решили не расставаться после переговоров (хотя и могли бы)». И в самом конце автор жирно подчеркивает свою личную реакцию: «Ничего себе». Естественно, азербайджанская пресса также осветила факт совместного ужина в репортажах о встрече. А вот официальные армянские ресурсы эту существенную деталь обошли гробовым молчанием, словно ее и в помине не было.
Возникает логичный вопрос: почему бакинские СМИ с таким удовольствием смаковали весть о совместном ужине, российские были шокированы, а армянские стыдливо промолчали?
Дело в том, что, насколько известно, в практике политико-дипломатического церемониала, в частности, в графике переговоров между враждующими сторонами совместным обедам и ужинам (рабочим и официальным) придается особое значение. Они имеют место быть в тех случаях, когда противоборствующие стороны в результате переговоров выходят на такой уровень взаимопонимания, когда у них более не осталось особо принципиальных расхождений, и возможны недопонимания лишь технического свойства.
Трапеза как одна из самых древних в истории дипломатии форм коммуникации несет в себе огромную смысловую нагрузку. Совместная трапеза в дипломатии и особенно заключительная церемония ужина свидетельствует как минимум об устранении непримиримых глубинных противоречий и вопросов между врагами и прочном установлении позитива, необходимого для дальнейшего совместного движения вперед. Говоря проще, как и в обычной жизни, переговорщики садятся кушать вместе лишь в том случае, если между ними преодолен комплекс вражды.
Таковы каноны дипломатии. Еще более подчеркнуто они применяются и соблюдаются в восточной дипломатии, включая тюркскую. И в целом эти правила тесно перекликаются с житейскими нормами морали и обычаями архаического Востока, откуда, собственно, и берут свои истоки.
Отсюда вопрос убожеству в статусе главного армянского переговорщика: в чем же ты увидел позитив и прогресс, в чем узрел окончание вражды, если идешь на общее застолье с Алиевым? В том, что человек, с которым ты мило чокаешься за столом, и не думает выводить оккупационные войска с твоей суверенной территории? В том, что вы, чавкая и отрыгивая, рассказываете друг другу смачные анекдоты в то самое время, когда тысячи бездомных детей из проданных и преданных тобой Гадрута, Шуши, Карвачара, Бердзора живут впроголодь? Что в то самое время, когда вы по-дружески воркуете, на армянской земле вот уже второй месяц гниют останки армянских солдат, которые цинично не дает вывести с поля боя тот самый подонок, с которым ты с наслаждением обжираешься за общим столом?
Делить хлеб! В армянском языке, в нашей ментальности это понятие приравнено к святому обряду, закрепляющему за сотрапезниками обязательство быть по меньше мере искренними друг перед другом. А уж делить хлеб с врагом– нелюдем – верх безнравственности, а точнее, бесстыдства.
Впрочем, такой демагог и пройдоха, как Пашинян, и этому своему омерзительному поступку нашел бы оправдание. Например, такое: дескать, в неофициальной расслабленной обстановке можно решить кое-какие вопросы. Или совсем уж нагло: «Разве я делил с Алиевым хлеб? На столе не было хлеба, мы кушали устриц, лангустов и уху из черноморских бычков…». Мог бы даже заявить, что, мол, с культурным и конструктивным врагом ему велят трапезничать рационализм и здравый смысл.
В реальности же Пашинян не просто отдал дань своему печально известному чревоугодию. Все куда серьезнее: его отношение с Алиевым давно уже перешли на уровень полного взаимопонимания и дружеского общения. И их совместный ужин – еще один открытый мессидж армянскому обществу о том, чьи интересы на самом деле обслуживает Никол и для чего Алиеву нужен «ужин с придурком»».
