Московский балет всегда славился своей школой характерного танца. Бурный темперамент, профессиональное мастерство, особая стать и яркая, броская красота всегда отличали лучших танцовщиц балета Большого театра, в числе которых была и Евгения Карапетовна Фарманянц. К тому же балерина очень скоро, едва поступив на службу в театр, научилась передавать свое мастерство будущим артистам.
Из публикации Павла Ященкова «Тот самый «Щелкунчик». Мировая сенсация: найдена никогда не исполнявшаяся музыка Чайковского к самому популярному балету» (газета «Московский комсомолец», 10.01.2025):
«Не все знают, что появлению на свет знаменитой рождественской песенки в 1905 году «В лесу родилась ёлочка», под которую у нас дети в детском саду водят хороводы, мы обязаны именно балету «Щелкунчик» и его создателям – Петру Ильичу Чайковскому и балетмейстеру Льву Ивановичу Иванову… Музыка из балета «Щелкунчик» у всех людей на земном шаре ассоциируется с Ёлкой, Рождеством и Новым годом…
Театр «Шостакович Опера Балет» в эти предновогодние дни сделал подарок не только зрителям Самары, где состоялась премьера балета, но и любителям балета и музыки Чайковского во всем мире – вернул на сцену тот самый первый и самый главный «Щелкунчик», что был создан при жизни и прямом участии Чайковского в предрождественские дни 1892 года… Более того, экс-худрук Большого театра, а ныне балетный худрук Самарского театра оперы и балета им. Шостаковича – Юрий Бурлака, поставивший этот спектакль, приготовил сенсацию… Он нашел неизвестную музыку Чайковского, написанную специально к балету «Щелкунчик» и никогда ранее не звучавшую, и вернул ее в спектакль!
Постановка Льва Иванова не сходила со сцены Мариинского театра больше 30 лет, и только после революции (кстати, в день штурма Зимнего дворца в Мариинке давали именно «Щелкунчик»), когда балет был объявлен «пережитком прошлого», созданным для развлечения царя, помещиков и капиталистов, в 1924 году балет исчез из репертуара. Но спустя 8 лет был восстановлен для московской школы совместно с Большим театром, а главную роль девочки Клары в нем исполнила ученица московской школы Евгения Фарманянц, а роль Феи Драже – Ольга Лепешинская.
И вот впервые более чем за 100 лет этот спектакль опять ставится в России. Собственно, Евгения Фарманянц для Юрия Бурлаки и стала главным источником знаний об этом балете…
Юрий Бурлака: «Если говорить о хореографии, то источником прежде всего были мои педагоги. Это Евгения Фарманянц, у которой я учился характерному танцу и с которой я дружил. Она, когда ей было 11 лет, и была последней Кларой в балете Льва Иванова «Щелкунчик». Спектакль прошел всего 9 раз, и все 9 раз Клару там танцевала Евгения. Это был человек с удивительной памятью. Она очень много всего мне показывала и рассказывала».
ПОЛЁТНАЯ ДУША
ИЗ БЕЖЕЦКОГО КРАЯ
Елена Лебедева: «Полётная душа. Евгения Фарманянц» (Историко-краеведческий альманах «Бежецкий край», выпуск №12, Бежецк, 2014 год):
«Мы с братом родились в небольшом провинциальном городе Бежецке Тверской губернии. Оттуда была родом наша мама Екатерина Васильевна. Туда же она вернулась после замужества. В Бежецке было много родственников. Родители нашего папы Карапета Погосовича жили в Армении. К сожалению, я слишком мало знаю о прошлом своих родителей. Катя очень хотела учиться балету. Но мечта нашей мамы осталась неосуществленной. Семья была против такой карьеры. В доме стояло прекрасное пианино, поэтому Катя, к тому времени уже достаточно хорошо игравшая на фортепиано, поступила в Московскую консерваторию. Будучи студенткой, она и познакомилась с нашим папой, студентом технического вуза, который закончил свое обучение раньше, чем она должна была окончить консерваторию. Они решили соединить свои судьбы и вернулись в Бежецк, где папа стал работать инженером на заводе. 3 сентября 1920-го родилась я, а через год, 4 ноября 1921-го – мой брат Георгий. В Бежецке мы прожили недолго, до 1924 года.
Причиной переезда в Москву стал случившийся в городе сильнейший пожар. Он начался на спичечной фабрике и очень скоро перекинулся на жилые дома. В числе многих сгорел и наш дом. Спасая от огня наши вещи, все кто мог, помогали вытащить со второго этажа пианино».
Бабушка Евгении Карапетовны – Елена Михайловна Соловьева происходила из бежецкой старинной купеческой фамилии Гневышевых. Она проживала со своим мужем Василием Соловьевым в родительском доме, на Никольской площади в Бежецке. Именно в этот дом вернулась после учебы в Москве их дочь Екатерина вместе с мужем Карапетом Фарманянцем.
Примечательно, что Евгения родилась в Бежецке за три дня до пожара, 3 сентября 1920 года. Через несколько лет семья Фарманянц решила переехать в Москву. С ними отправилась и бабушка Елена Михайловна.
«Жизнь в Москве постепенно налаживалась, – продолжает Евгения Карапетовна. – Папа получил квартиру. Мы с братом подрастали, и пора было думать о школе. Родители очень хотели, чтобы мы занимались музыкой и танцами. Поэтому сначала нас повели на экзамен в музыкальную школу. Я говорю нас, потому, что мой брат везде был со мной как «хвостик». Экзамен был сдан успешно, но документы из школы родители забрали и повели меня в хореографическое училище при Большом театре, где учащиеся изучали все общеобразовательные предметы и одновременно занимались хореографией и музыкой».
Именно тогда сестру с братом и готовили к работе в Большом театре, хотя на сцену они выходили уже в младших классах: танцевали практически во всех спектаклях – амуров, медуз, зайчиков, рыбок…
Евгения Фарманянц:
«Мне повезло с учителями. Моей первой учительницей была Вера Ильинична Мосолова, прекрасная балерина и педагог. У Елизаветы Александровны Шарпантье я занималась три года. Она прекрасно «ставила» нам спину, позиции ног. Аделина Антоновна Джури давала нам уроки пальцевой техники. Под ее вниманием постоянно находились наши руки, которые она называла «языком балета».
Из преподавателей-мужчин хочу отметить Касьяна Голейзовского и Петра Гусева. Основы актерского мастерства вела у нас одна из последних учениц Евгения Вахтангова – Вера Львова».
В 1928 году девочка успешно сдала вступительный экзамен и была принята в московскую балетную школу. В младших классах училась у Веры Мосоловой, выпускалась с братом Георгием по классу Елизаветы Гердт. Это был человек высочайшей культуры: знала несколько иностранных языков, музыку, живопись. Помимо профессиональных знаний, она привила им любовь к музыке. На сцену Большого театра Евгения впервые вышла в том же 1928-м. В балете «Красный мак» исполняла эпизодическую роль Маленького кули: держала и подавала Екатерине Гельцер, которая танцевала роль Тао Хоа, Красный цветок. И уже через год, после окончания МХУ и работая в Большом театре, Евгения стала преподавать там классический танец, а затем и народно-сценический. В 1930-м, когда в театре был поставлен балет «Футболист», Игорь Моисеев занял Евгению с братом в сцене «В магазине», где Георгий был куклой-мальчиком в русском костюме, а Евгения – куклой-девочкой в балетной пачке. В 1933 году состоялся смотр театральной молодежи, на котором ей была вручена первая премия.
ЧАГА В ПОЛОВЕЦКИХ ПЛЯСКАХ
В июле 1941-го учеников Евгении Великая Отечественная война застала в подмосковном пионерском лагере «Поленово». Детей решили вывезти в Васильсурск, небольшой городок, расположенный на месте слияния реки Суры и Волги. С началом войны артистов Большого театра распустили на летний отдых, но через месяц немцы начали бомбить Москву. Бомба попала и в здание Большого театра. 13 октября театр получил правительственное распоряжение об эвакуации в Куйбышев. Евгения поехала вместе с театром, но долго ей там прожить не пришлось: она сломала ногу и пришлось возвращаться в Москву. В ноябре 1941-го открылся филиал Большого театра; спектакли шли в помещении Театра оперетты.
В 1942 году был объявлен набор в МХУ. Связь училища с Большим театром постепенно восстанавливалась. Основной состав театра вернулся из эвакуации в 1943 году, но спектакли продолжали идти на двух сценах. В это время в Большом училась Майя Плисецкая: будучи ученицей, она танцевала в спектаклях театра, выступала с отдельными номерами. Вся артистическая деятельность Евгении Карапетовны прошла на сцене этого прославленного театра: она танцевала в Большом Лизу в «Тщетной предосторожности», Жуаниту в «Дон Кихоте», Коломбину в «Медном всаднике» и Китайскую куклу в «Щелкунчике». Среди ее работ – партии классического, демихарактерного и характерного репертуара. Ее танцевальную манеру отличал огромный сценический темперамент, полное погружение в сам процесс танца. «Я словно ныряла в море танца и купалась в атмосфере сцены и спектакля, – так образно говорила о своих ощущениях Евгения. – Мне довелось работать почти со всеми выдающимися балетмейстерами того времени. Каждый из них – своеобразная эпоха в постановках Большого театра. Но больше всего мне запомнился Касьян Голейзовский. Это – чудо в хорео-
графии и вообще в искусстве. В его постановке я танцевала Чагу в Половецких плясках в опере Бородина «Князь Игорь».
Вообще, вся жизнь Евгении Фарманянц была до краев заполнена профессиональной работой, общественной деятельностью и самообразованием. Ей приходилось ставить танцевальные номера для больших концертов и спектаклей в Большом театре, в концертном зале им. П.И. Чайковского, вместе с театром выезжать на гастроли по стране и за рубеж.
После того как она в 1959 году закончила танцевать, педагогическая деятельность стала для нее основной. Она преподавала в Тбилиси, Ереване, Кишиневе. Приходилось Евгении Карапетовне работать и за рубежом – в Торонто (Канада), Китае, Монголии, Корее, на Кубе. Но больше всего ей пришлось работать в Японии, где был открыт филиал МГАХ. Она вела классический танец у учащихся и проводила семинары по характерному танцу для преподавателей.
СТАЛИН не любил ЦАРСКую ЛОЖу
2013 год – юбилей московской балетной школы. Исполняется 240 лет с тех пор, как в 1773-м при московском Воспитательном доме, созданном по указу императрицы Екатерины II, были открыты «классы танцевания». Круглая дата почтенного заведения стала поводом поговорить о балете и искусстве вообще со старейшим педагогом МГАХ. В том же 2013-м Евгении Фарманянц исполнилось 92 года, и у нее еще другой юбилей – в мире балета она 85 лет.
Из интервью Катерины Кудрявцевой «Евгения Фарманянц: искусство отражает состояние общества»:
– Как Вы первый раз вы-
шли на сцену Большого?
– Нас всех маленьких, 1-й класс, вызвали к Екатерине Гельцер в Большой. Она сидела в своей гримерке в каком-то роскошном халате, пахла потрясающими духами, все было очень роскошно… Гельцер скомандовала: «Ну, давайте, идите по очереди мимо меня». И весь наш класс девочек, нас было тогда 8 или 9 человек, продефилировал мимо нее. Когда проходила я, она схватила меня за руку, очень больно, кстати, чуть отвела и сказала: «Она, вот она. Она будет». И я появлялась потом в последнем акте балета «Красный мак».
– А как относились к балету или опере первые лица государства? Сталин, например, в Большом много бывал?
– Много. Он часто ехал домой в то время, когда в Большом спектакль шел. Думаю, ехал просто обедать, потом возвращался, потому что работал он до 3–4 ночи. Так вот, иногда, уже сидя в машине, спрашивал у кого-то из сопровождавших: «А что сегодня в Большом?» Звонили из машины в театр, узнавали. «Пламя Парижа», – отвечали. «Какой акт?» – «Третий…» – «Едем!» Тут среди охраны начиналась паника, все вставали на дыбы. Ведь вождя пролетариата очень серьезно охраняли, даже эти внезапные визиты никогда не были демократическими путешествиями. Нас о внезапном приезде Сталина предупреждал комендант театра… Но Сталин никогда не появлялся в Царской ложе, только в крайнем левом углу бенуара, сидел один, где-то в тени. А что касается оперы, так он, можно сказать, даже ставил «Ивана Сусанина», очень часто был на репетициях, приезжал уже специально, заранее оповестив об этом, делал замечания. Один раз был на репетиции сцены в комнате Антониды. Прослушал арию, которую пела Барсова… И вдруг вызвал руководство театра к себе в ложу, все испугались, побежали. «Слушайте, – сказал Сталин, – я – грузин, вы – русские люди. Я знаю, что икону вешают в правом углу, а у вас она висит в левом!» И икону перевесили…
– Можете в нескольких словах сформулировать – как нужно преподавать?
– Нет (смеется). Я этого не знаю…
– А танцевать?
– Тоже не знаю (улыбается). Знаю только одно – надо очень хорошо быть выученным профессионально. Нельзя существовать на дилетантстве.
КАВАЛЕР ВОЕННОГО ОРДЕНА КРАСНОЙ ЗВЕЗДЫ
О родителях Евгении и Георгия Фарманянц почти ничего не известно. Авторам данной публикации удалось в архивах разыскать два документа, которые подтверждают, что Карапет Фарманянц занимал высокую должность и за заслуги перед Родиной был награжден военным орденом.
Указом Президиума Верховного Совета СССР «О награждении работников НКАП (Народного Комиссариата Авиационной промышленности СССР) – «За образцовое выполнение заданий правительства по выпуску боевых самолетов наградить орденом Красной Звезды Фарманянца Карапета Погосовича – начальника отдела кооперирования НКАП». (Газета «Правда», №250 (8658) от 9 сентября 1941 г.)
Постановление СНК СССР №89 от 13.01.1946 г. гласит: «Утвердить тов. Фарманянца Карапета Погосовича заместителем начальника Главного управления по Кислороду (кислородной промышленности) при Совнаркоме СССР».
Нашли мы и эпизод из семейной жизни Фарманянца. Очень быстро сын Карапета Погосовича – Георгий – выучился водить машину. У них в семье была «эмка», которую отец получил в подарок от народного комиссара Серго Орджоникидзе. Глава семьи боялся садиться за руль и отдал машину сыну. В начале Великой Отечественной эту машину забрали на нужды фронта. Вернули уже после войны, только другую – «Мерседес».
Карапета Погосовича Фарманянца (1898–1961) похоронили на Донском кладбище в Москве, рядом с могилой его тещи – Соловьевой (ур. Гневышева) Елены Михайловны (1875–1939). На Донском покоится и жена Карапета Погосовича – Екатерина Васильевна Фарманянц (1898–1980). Здесь же нашли свое последнее пристанище и их дети – Евгения и Георгий.
Евгения Карапетовна: «Мы были очень разными по характеру. Я была более решительной, смелой. Георгий – более мягкий, хотя часто хулиганил. Я дружила преимущественно с мальчишками. Девочки сами искали дружбу с Георгием».
Заслуженный артист РСФСР (1951). По окончании МХУ (педагог П.А. Гусев) в 1940–1962 гг. в Большом театре. Партии: Продавец воздушных шаров («Три толстяка»), Шут («Лебединое озеро»), Шут («Ромео и Джульетта»), Океан («Конек-Горбунок»), Филипп («Пламя Парижа»), Акробат («Красный мак»)… Часто выступал в концертах, исполняя с виртуозным блеском знаменитый «Гопак» из балета «Тарас Бульба». Снимался в кинофильме «Большой концерт» (1951). В 1962–1984 гг. педагог-балетмейстер Ансамбля песни и пляски Советской армии, с 1984-го – Ансамбля песни и пляски Московского военного округа.
Полосу подготовили Марина и Гамлет Мирзоян
