Интервью с Арменом Ашотяном, экс-министром образования Армении, депутатом дореволюционных парламентов, вице-председателем Республиканской партии Армении.
– С Вашим бэкграундом трудно не угодить за решетку при «революционной» власти. За что Вас упекли?
– Я лично попал в жернова репрессивной машины в ноябре 22-го, мне было предъявлено обвинение в отмывании денег. Была выбрана эта статья, потому что для в европейском восприятии для политика она резонансная. В июне 23-го меня арестовали, и я просидел полтора года в одиночной камере уголовно-исполнительного учреждения «Нубарашен», проще говоря – в тюрьме. Потом к этому добавились 11 месяцев домашнего ареста. В бытовом и психологическом плане эти наказания несравнимы, но домашний арест для политика – это жесткие ограничения в коммуникациях с внешним миром, и потому эти два вида наказания иногда кажутся конкурентными. Из тюрьмы я не имел права передавать письма, но имел право публиковать статьи. Этот ребус я так и не разгадал, видимо, это можно объяснить только исключительным своеобразием нашего правосудия. Сейчас я нахожусь под административным надзором, выезд из страны мне запрещен, это притом что я являюсь ответственным за международные связи Республиканской партии в течение 15 лет. Это способ изоляции политиков, широко применяемый ко всему оппозиционному полю.
Предъявленные обвинения были шиты белыми нитками и не выдержали критики даже в рамках нашей дискредитированной судебно-правовой системы. Тем не менее обвинения сохранились, несмотря на то, что суды высшей инстанции их не признали. Вывод прост: став «форпостом демократии», мы скатились в беззаконие. И если объявить конкурс на сочинения, которыми занимается Генпрокуратура в отношении оппонентов Пашиняна, мое, я думаю, тянет на высшие баллы.
– Вас обвиняют в отмывании денег. Это оружие, наркотики, проституция. Какой пункт выбрали для Вас?
– Не могу сказать. Нет ни пунктов, ни денег, есть только обвинение. Обвинители ничего не смогли представить, кроме внушенного им Пашиняном вдохновения, с фактурой же ничего не получилось. И до ареста было несколько попыток обвинений, но они были настолько смехотворны, что проваливались практически сразу, и вот наконец удалось придумать нечто, что показалось им более долгоживущим. И остается только отметить энтузиазм и последовательность, переходящую в паранойю, чтобы обвинить меня по громкой статье, и тут я не исключение. Мне назначен браслет административного надзора, и я более чем уверен, что в нем заложено подслушивающее устройство. Мои адвокаты требовали экспертизы браслета в прямом эфире, но власти на это не пошли, что говорит о том, что подслушивающее устройство в браслет вмонтировано.
– То есть если диктофон что-то не запишет, я могу обратиться к тем, кто Вас подслушивает?
– Если удастся установить, к кому обращаться.
– Понятно. Давайте вернемся назад, в 2018-й, год «бархатной революции». Понятно по опыту предшествовавших нашей «цветных революций», что они означают переход центра управления вовне и как результат – сдачу территорий…
– Я против унификации «цветных революций». Мы в разном положении. Посмотрите, что творится с Грузией и Украиной, там уцелела государственность, какой бы она ни была. У нас же идет стремительная ее потеря. Понятно, что перспективы Украины сомнительны, но президент России готов встретиться с президентом Украины, а это можно трактовать как признание государственности. И тут я хочу внести ясность: целью «бархатной революции» был геополитический разворот, а сдача территорий – это один из пунктов программы. И в случае сохранения власти – теперь уже согласно заявлению Пашиняна, что «правительство – это я», – потери будут продолжены.
– Лавры Людовика XIV не дают покоя. Но снова вернемся в 2018-й. Серж Саргсян до своих двух сроков президентства возглавлял в течение 4 лет Службу национальной безопасности Армении, с 1995 по 1999 год. То есть работу спецслужб он себе представлял. А подготовка «цветной революции» задевает профессиональное поле деятельности спецслужб. И вдруг она, «революция», легко побеждает в Армении.
– Я не отвергаю проколы спецслужб и наши политические ошибки, но все было сложнее. Когда ты не погружен в суету событий, многое видится иначе. Сегодня гораздо более актуален вопрос: почему мы не можем лишить Пашиняна, на фоне всех его судьбоносных провалов, власти? После того, как это случится, я надеюсь, что будет проведен глубокий анализ всех событий захвата власти «революционерами». Но сегодня гораздо актуальнее консолидация расколотого общества, и тут без методов «общественной терапии» не обойтись.
– Терапии к кому? И как? Во время первых выборов проманипулированный электорат легко поверил, что с приходом новой власти начнется раздача слонов и мы сладко заживем до конца дней, потому что награбленного хватит на всех и навсегда. Кроме того, свергать власть – это всегда приятно. Ты как бы мстишь за все свои жизненные неудачи. И результат – 880 тысяч избирателей отдали свои голоса Пашиняну.
– Тут я с Вами не соглашусь. Эти выборы по итогам «революции» были непрозрачными, несвободными и недемократическими. Они были организованы через 7 месяцев после того, как власть была захвачена Пашиняном и административные рычаги уже полностью перешли в его руки. Чему, если быть объективным, способствовала еще не спавшая волна общественной эйфории от надежд на выполнение популистских обещаний.
– Вторые выборы, после войны, на которых Пашинян баллотировался в статусе пораженца, тем не менее также закончились его оглушительной победой. Он набрал всего на 200.000 меньше голосов, 660.000, хотя социологи утверждают, что не более 300.000, что тоже немало. И я не очень представляю, как можно консолидироваться с теми, кто голосует за поражения.
– В других странах тоже были и есть примеры расколотых обществ с размытыми нравственными ориентирами. И есть пути выхода. Например, создание примирительной комиссии. То есть выявляется всё что было. Несмотря на весь трагизм доступной нам информации, еще больше информации скрыто. Обманутые люди должны иметь право на, скажем так, общественную исповедь по осознанию собственных ошибок, что уже массово происходит среди тех, кто голосовал за Пашиняна на первых выборах. Те, кто голосовал за него на вторых, предпочитают этой темы избегать. К виновным, принимавшим и принимающим решение, должно быть применено правосудие, но именно правосудие, а не вендетта.
– К концу президентства Сержа Саргсяна мы перешли на парламентский тип правления. Для любой страны смена модели – это стресс. И многие объясняют этот переход желанием Сержа Саргсяна удержать власть уже в качестве лидера правящей партии, после двух конституционных президентских сроков.
– Если бы желанием было удержать власть – были способы попроще. Например, на пост президента выдвигается кто-то из Республиканской партии, а Серж Саргсян как руководитель партии становится премьером с подчиненным себе президентом внутри партии. Однако «цветные революции» невозможны при не расколотых элитах. Пятая колонна работает с электоратом, шестая – с властью. И вопрос тут в том: почему часть элиты пошла против Сержа Саргсяна? Где она теперь, почему она молчит и не берет на себя хотя бы часть ответственности за то, что произошло? Впрочем, серьезный разговор на эту тему впереди, что полностью входит в мои политические расчеты.
– И еще один момент. Серж Саргсян уже после того, как была сменена модель правления, приводит к президентству Армена Саркисяна, гражданина Британии с мутной биографией. Его, как известно, выгнал с поста премьера в свое время Вазген Саркисян, в патриотизме которого никто не сомневается.
– К тому же и большой друг Сержа Саргсяна, светлая ему память. Да, с Арменом Саркисяном связано очень много негатива, но в новой модели власти президент был декоративной фигурой, а со своими связями мог быть полезен. Но когда началась «бархатная революция», он, можно сказать слетел с катушек и начал всячески поддерживать антиконституционный процесс, взяв на себя грех свержения законной власти. Казалось, что Армен Саркисян мог направить свою энергию и связи в мирное русло, но этого не произошло. Мы с вами все время возвращаемся к прошлому, замечу, что тот же синдром сегодня проявляет и оппозиция, будучи зацикленной на прошлом и не видя настоящего. Тем более – будущего.
– Тени прошлого и дальше будут витать, они не осмыслены и, стало быть, не изгнаны. Пашиняна определенным образом раскручивала и власть. Ему было позволено говорить с парламентской трибуны все что угодно, ваша же властная партия взирала на это с философской тоской.
– Специально мы его не раскручивали. Всякая власть стремится иметь влияние на свою оппозицию, иногда доводя ее до статуса «ручной». Это обычная технология, и ничего удивительного здесь нет, это нормально для любой страны. Но Пашинян сумел переиграть власть.
– И отсюда впечатление, что лучше всех на сегодня политическими технологиями владеет Пашинян. Оппозиция увлечена разборками между собой, а у Пашиняна в руках силовой ресурс и колоссальная поддержка Запада.
– Вопрос власти у нас по сложившейся традиции решается на улице. Но сегодня и Пашинян при своем рухнувшем рейтинге не может вывести на улицы критическую массу людей. Даже Церковь, совершенно мирный институт, ему захватить не удалось. И видя огромное число полиции и охраны, мы спрашиваем себя: а что, так можно было и при нас? Ответ очевиден, не может страна заниматься одной только охраной тела премьера. Но это происходит сегодня. Сюда входят и избиения демонстрантов, забрасывание их свето-шумовыми гранатами с одобрения посольства США и ЕС и многое другое.
– Он с одобрения тех, кто привел его к власти, владеет этим инструментарием. Что Вы можете ему противопоставить?
– Сегодня у Пашиняна очень слабая общественная поддержка, но как авторитарный руководитель он силен. Конечно, при поддержке геополитических центров, заказы которых он выполняет. Ядерный электорат у него, как показывают соцопросы, сильно сжался. И, как всегда, вопрос решается т.н. «болотом» – людьми, которые не определились. К сожалению, оппозиция это, скажем мягко, не всегда понимает. Оппозиция должна представить и донести до неопределившихся модель будущего Армении. Нужно задеть сердца людей, их умы, и показать, что ждет их в случае сохранения власти и что ждет их в случае прихода к власти оппозиции. А наши шансы высоки, несмотря на потери. К тому же и время до очередного критического поражения Армении сокращается. И потому смену власти необходимо ускорить.
Беседу вел Арен Вардапетян, Ереван
