Интервью с Евгением Николаевым, позывной «Гайдук», командиром диверсионно-разведывательного отряда «Родня» интернациональной бригады «Пятнашка».
– Добрый день, Евгений. Расскажите нашим читателям немного о себе.
– Зовут меня Евгений Николаев. Я являюсь командиром диверсионно-разведывательного отряда «Родня» в составе интернациональной бригады «Пятнашка» – «Дикая дивизия Донбасса».
– Чем Вы занимались до начала СВО?
– До начала СВО я занимался семьей, бытом, помогал гуманитаркой, ездил в Донбасс, по большей части – в Луганскую Народную Республику.
– Вы прошли путь от нацбола и политзаключенного до командира интернационального отряда «Родня». Как изменились Ваши взгляды за эти годы? Что осталось неизменным?
– Мои взгляды совершенно не изменились. Я как был, так и остался – и остаюсь – левым патриотом. Считаю, что крушение Советского Союза – это огромная геополитическая трагедия, которая нам аукается до сих пор. Как я боролся против центробежных сил, разрывающих мой народ на части, делящих его границами, так и продолжаю этим заниматься.
– Говорят, что Вы являетесь прототипом одного из героев романа Захара Прилепина «Санька». Насколько Ваш реальный путь совпадает с образом, созданным в книге?
– До определенного момента, конечно, совпадает, но перестает совпадать тот момент, когда моего героя в книге убивают. Я удивительным образом остался в живых – в этом разница.
– Вы были волонтером, заключенным, писателем, командиром. Какая ипостась для Вас важнее всего и почему?
– Самая главная ипостась для меня – ипостась отца и мужа. К несчастью, последние лет 15 с большим трудом удается уделять внимание этой стороне моей жизни. То война, то гуманитарка… Тяжело.
– Что для Вас стало самым тяжелым испытанием за эти годы?
– Самым тяжелым испытанием был конечно же русский исход из Херсона. Я видел людей – старухи, женщины, дети, – которые шли по набережной в сторону речпорта, чтобы уйти на левый берег. Это был настоящий исход армян из Нагорного Карабаха. Тяжело было на это смотреть.
– Есть ли у Вас ощущение, что Вы живете, «как в романе» – с тюрьмой, войной, легендарным отрядом?
– Нет у меня такого ощущения. Я просто живу интересной, насыщенной жизнью. Я всегда этого хотел и всю жизнь так живу. Я считаю, что, как сказал Максим Горький, не надо уподобляться ужу: «А вы на земле проживете, как черви слепые живут: ни сказок о вас не расскажут, ни песен про вас не споют!»
– Считаете ли Вы, что оголтелые русские националисты «украинизируют» Россию? То есть что из-за них мы становимся похожими на Украину. Насколько это опасно?
– Я считаю, что так же, как и на Украине, оголтелые националисты пользуются либеральными группировками для создания уличной массовки. Что такое был Майдан, что такое была «оранжевая революция»? Это был союз либералов, европейских левых, социалистов Мороза (был такой деятель) и ультраправых группировок на улице. Вот в этом отношении – да, у нас идет «украинизация», потому что либералы, которых отодвинули от руля после начала СВО, используют теперь русских националистов как свою уличную массовку. В этом отношении – конечно, опасно, потому что отработаны технологии, например, на таком же субстрате, как и у нас.
– Кто и зачем взращивает идею, например, о том, что казаки – это отдельная национальность?
– Наши западные оппоненты и взращивают подобные идеи, как делали это всегда. И мы с этим должны бороться, предлагая иные, альтернативные идеи. В частности, идею империи.
– Нужно ли сегодня бороться с красно-белыми спорами? Если да, то как, по Вашему мнению, их можно остановить?
– Признать виновность обеих сторон в этом конфликте.
Когда я говорю «виновность обеих сторон» – это значит, что виновны обе стороны одинаково. Не надо мериться, кто больше виноват, а кто меньше. Виноваты одинаково. Тогда можно будет спокойно перейти к следующему этапу примирения.
Кроме того, мы должны понять, что революция просто так, на голом месте, не появляется. Если она произошла, значит, до нее довели власти. Революция – это всегда слабость власти. Значит, мы должны сделать так, чтобы наша власть не была слабой. Чтобы не допустить новой революции.
– Давайте поговорим о Вашей книге «Моя Новороссия. Записки добровольца». Ее сравнивают с «Памятью Каталонии» Оруэлла. Что для Вас было важнее – описать окопную правду или предложить идеологическую альтернативу?
– Что было важно для Оруэлла? Он описывал и то, и другое. То есть это не просто дневник, а книга о человеке в окопах, который еще и умеет мыслить. То есть книга из окопов, но взгляд широкий. Действуй локально, а мысли глобально – как-то так.
– Как вообще пришла идея написать эту книгу?
– Позвонил мой друг Герман Садулаев и сказал: «Если ты не напишешь эту книгу, мы просто потеряем огромное количество фактов и мыслей, которые очень помогли бы нашей стране в будущем. Которые бы показали людям, которые будут через 20–30–40 лет, как по-настоящему проходила эта война».
– Вашу работу называют «низовым осмыслением войны», противопоставленным пропаганде и цинизму. Кто, на Ваш взгляд, сегодня говорит правду об СВО?
– Правду об СВО говорят участники СВО. И никто другой.
– Каковы Ваши отношения с Прилепиным сегодня? Есть ли какие-то совместные проекты?
– С Прилепиным мы дружим. А наш совместный проект – это служба в Вооруженных силах Российской Федерации.
– Вы говорили о необходимости «союзных государств на жесткой сцепке» как альтернативе миграционному кризису. Как это должно работать на практике? Не приведет ли это к новым конфликтам?
– На практике это работает очень просто – так, как это работает у всех нормальных колониальных имперских образований. То есть мы должны купировать проблемы на внешнем контуре, находясь еще где-нибудь там, в Душанбе или Ташкенте. Мы должны внушать людям, живущим там, что мы являемся их братьями и товарищами, а не соперниками и конкурентами. Мы должны писать для них учебники истории и литературы, мы должны обучать их нашей культуре, мы должны работать с их спецслужбами так, чтобы к нам не приходили и не приезжали неадекватные элементы или элементы террористического, экстремистского характера. Там должны сажать будущих террористов, там должны обучаться люди, которые приедут к нам с хорошим знанием русского языка и наших традиций, там должны быть школы, университеты, там должны быть построены заводы, на которых они будут работать, чтобы не создавать напряжение в наших городах.
И поверьте, это гораздо дешевле, чем отгородиться от этих людей, потому что, во-первых, это все равно невозможно, а во-вторых, призывы отгородиться от них – это всего лишь способ части буржуазии решить свои чисто экономические вопросы.
Насчет конфликтов, к которым это может привести: так весь мир – это конфликт. Как только конфликты заканчиваются, жизнь заканчивается вместе с ними. Человек умирает.
– Вы критикуете и либералов, и ксенофобов, предлагая «имперский» подход. Как Вы считаете, готово ли общество к таким переменам?
– Общество будет готово к любым переменам, как только демографические и прочие кризисы поставят нас перед фактом. Ситуация такая, что без рук мигрантов мы не можем на данный момент обойтись, это правда. Геополитически мы проигрываем эти территории. Режимы, которые там существуют, очень скоро почувствуют давление со стороны Великого Турана и со стороны исламских экстремистов. И они очень скоро сами попросятся к нам, скажем так, в более близкую систему жизнедеятельности. Я не говорю об их присоединении к нашей стране, но о создании некоего Евразийского Союза явно будет идти речь. Это будет вынужденная мера – они сами прибегут, никуда не денутся. Либо падут под ударами великих пантюркистов либо исламских террористов.
– Каких политических взглядов в Вашем отряде больше всего?
– Больше всего в моем отряде людей левопатриотических взглядов, которые, с одной стороны, выступают за социальную справедливость, а с другой стороны – за величие нашей Родины, за величие России.
– Понимают ли Ваши бойцы, за что воюют?
– Вполне понимают, это люди осознанные. Мы воюем за нашу страну, за будущее наших детей, за мир на Евразийском континенте и за возможность этой планете дальше продолжить существование, а не погибнуть под ударами трансгуманизма, который напирает на нее с Запада.
– Вам довелось участвовать в боях за Херсон, пережить отступление. Что запомнилось больше всего?
– Больше всего мне запомнилась маленькая девочка, которая сидела на моторной лодке в Херсоне, направляясь на левый берег во время исхода, и держала на руках маленькую собачку. А подонок, который перевозил их, требовал за собачку дополнительную плату. Собачка была такая маленькая, что даже крошечная девочка лет пяти могла держать ее на руках. То есть для кого – война, а для кого – мать родна. Для кого – войнушка, а для кого – кормушка. Денег у семьи не было, поэтому собачку они оставили на берегу.
– Как относитесь к тем, кто до сих пор делает вид, что ничего не происходит или что это не их война?
– Я их жалею. Потому что когда война придет в их дом, а она придет обязательно, они будут к этому не готовы. И для них это будет шок. Мне в какой-то мере их даже немножко жалко. Когда их матери увидят оторванные конечности своих детей, когда их отцы увидят разрушенные дома, в которых они родились, когда их дети наденут форму и уйдут воевать – тогда будет уже поздно.
– Вы дали обет не стричь бороду до победы. Это религиозный жест или символ стойкости?
– Ни то, ни другое. Это позерство и попытка связать себя с Че Геварой и Фиделем Кастро. Когда Че Гевара и Фидель Кастро уходили в горы, они тоже поклялись не брить бороды. Потому, собственно, партизан и назвали «барбудос» – то есть «бородачи». Это такой жест, интеллектуально-позерский. Мы помним нашу историю, и мы делаем так же.
– После победы планируете вернуться к политике или продолжите военную карьеру?
– Ни то, ни другое. После победы я поеду на Кубу. Буду лежать на песке, смотреть на океан и любить свою жену.
– Какой Вы видите нашу страну и мир в целом после окончания СВО?
– Я думаю, что наша страна станет центром Евразийского континента. Вместе с нашими партнерами мы создадим глобальный рынок от Лиссабона до Владивостока, в котором будут мирно уживаться многие-многие народы на основе русской культуры. Мир будет поделен на определенные страты. Северная и Южная Америка останутся в одном организационном пространстве, Юго-Восточная Азия ляжет под Китай (включая Японию), Индия и Россия, а Африка будет местом нашего диалога. В этом упорядоченном мире мы будем жить мирно и счастливо.
– Что бы Вы пожелали всем соотечественникам? И тем, кто отстаивает интересы страны на поле боя, и тем, кто трудится в тылу, и тем, кто продолжает жить обычной жизнью?
– Я желаю вам, мои дорогие русские люди, терпения. Терпения и веры в нашу победу. Больше ничего. Все остальное у вас есть. Вы прекрасны, вы великолепны, вы умны, вы красивы. Я только желаю вам терпения. Мы победим. Надо просто сжать зубы, сжать кулаки – и идти вперед.
Беседу вела Мария Коледа
